и землеустройства. В указании говорилось: «Предлагается к 1 марта закрыть Куенгинский и Стретенский пункты, уволить обслуживающих их лиц и принять меры к охране зданий и имущества пунктов. К 1 же марта должно быть ликвидировано Статистическое отделение и регистратура на Иркутском пункте с увольнением служащих этих отделений от занимаемых должностей… Обработка статистического материала и регистратура впредь до улучшения финансового положения страны прекращается…»5 Это решение привело к полному прекращению работы по сбору и анализу статистических сведений о миграционных процессах в Сибири. В итоге процесс переселения, активизировавшийся в конце зимы 19171918 гг., вышел из-под контроля. Из-за отсутствия статистики, при исследовании демографических процессов в Сибири этого периода приходится использовать другие источники: 1) финансовые отчеты переселенческих пунктов о суммах, истраченных на питание беженцев и переселенцев, 2) текущую документацию и отчеты Российского общества Красного Креста и других благотворительных организаций6 , 3) документы управлений железных дорог, отражающие количество перевезенных пассажиров. Все эти источники отличаются значительной долей фальсифицированных данных. К примеру, отчетность благотворительных организаций очень часто завышалась в целях получения дополнительных бюджетных ассигнований на помощь беженцам, и в итоге приписки «мертвых душ», якобы получивших помощь, были явлением обычным. Отчетность железных дорог о количестве перевезенных пассажиров также не могла быть сколько-нибудь достоверной, поскольку далеко не все пассажиры покупали билеты (гораздо чаще, как это хорошо известно, поезда брались с боем), особенно с весны 1918 г. Позднее ситуация только усугублялась. Скажем, в январе 1919 г. один из районных отделов колонизации констатировал в телеграмме в Омск, что «регистрация затрудняется противодействием военнопленных, прибывающих часто малыми партиями, спешащими даже на буферах и тормозах. Необходимы меры упорядочения…»7 С приближением весны 1918 г. резко возросло переселенческое движение за Урал. Крестьяне стремились прибыть к новому месту жительства к началу весенне-полевых работ. Голод, безработица и нужда малообеспеченных слоев населения, стремление к наживе и более выгодному использованию капитала для зажиточных слоев – все это явилось движущими силами переселенческого движения в первой половине 1918 г. Под видом переселенцев ехало также большое количество мешочников. Главный поток переселенцев в Сибирь и Среднюю Азию направлялся из северо-западных и западных губерний (Тверской, Могилевской,

и землеустройства. В указании говорилось: «Предлагается к 1 марта закрыть Куенгинский и Стретенский пункты, уволить обслуживающих их лиц и принять меры к охране зданий и имущества пунктов. К 1 же марта должно быть ликвидировано Статистическое отделение и регистратура на Иркутском пункте с увольнением служащих этих отделений от занимаемых должностей… Обработка статистического материала и регистратура впредь до улучшения финансового положения страны прекращается…»5 Это решение привело к полному прекращению работы по сбору и анализу статистических сведений о миграционных процессах в Сибири. В итоге процесс переселения, активизировавшийся в конце зимы 1917−1918 гг., вышел из-под контроля. Из-за отсутствия статистики, при исследовании демографических процессов в Сибири этого периода приходится использовать другие источники: 1) финансовые отчеты переселенческих пунктов о суммах, истраченных на питание беженцев и переселенцев, 2) текущую документацию и отчеты Российского общества Красного Креста и других благотворительных организаций6 , 3) документы управлений железных дорог, отражающие количество перевезенных пассажиров. Все эти источники отличаются значительной долей фальсифицированных данных. К примеру, отчетность благотворительных организаций очень часто завышалась в целях получения дополнительных бюджетных ассигнований на помощь беженцам, и в итоге приписки «мертвых душ», якобы получивших помощь, были явлением обычным. Отчетность железных дорог о количестве перевезенных пассажиров также не могла быть сколько-нибудь достоверной, поскольку далеко не все пассажиры покупали билеты (гораздо чаще, как это хорошо известно, поезда брались с боем), особенно с весны 1918 г. Позднее ситуация только усугублялась. Скажем, в январе 1919 г. один из районных отделов колонизации констатировал в телеграмме в Омск, что «регистрация затрудняется противодействием военнопленных, прибывающих часто малыми партиями, спешащими даже на буферах и тормозах. Необходимы меры упорядочения…»7 С приближением весны 1918 г. резко возросло переселенческое движение за Урал. Крестьяне стремились прибыть к новому месту жительства к началу весенне-полевых работ. Голод, безработица и нужда малообеспеченных слоев населения, стремление к наживе и более выгодному использованию капитала для зажиточных слоев – все это явилось движущими силами переселенческого движения в первой половине 1918 г. Под видом переселенцев ехало также большое количество мешочников. Главный поток переселенцев в Сибирь и Среднюю Азию направлялся из северо-западных и западных губерний (Тверской, Могилевской,